Неточные совпадения
Ему
пришла в голову прежняя мысль «писать скуку»: «Ведь жизнь многостороння и многообразна, и если, — думал он, — и эта широкая и голая, как степь, скука лежит
в самой жизни, как лежат
в природе безбрежные пески, нагота и скудость
пустынь, то и скука может и должна быть предметом мысли, анализа, пера или кисти, как одна из сторон жизни: что ж, пойду, и среди моего романа вставлю широкую и туманную страницу скуки: этот холод, отвращение и злоба, которые вторглись
в меня, будут красками и колоритом… картина будет верна…»
Пришло время конкурса. Проектов было много, были проекты из Италии и из Германии, наши академики представили свои. И неизвестный молодой человек представил свой чертеж
в числе прочих. Недели прошли, прежде чем император занялся планами. Это были сорок дней
в пустыне, дни искуса, сомнений и мучительного ожидания.
Философское мышление, оторванное от живых корней бытия, от бытийственного питания, начало блуждать
в одиночестве по
пустыне и
пришло к упразднению бытия, к иллюзионизму.
Он припоминал своих раскольничьих старцев, спасавшихся
в пустыне, печальные раскольничьи «стихи», сложенные вот по таким дебрям, и ему начинал казаться этот лес бесконечно родным, тем старым другом, к которому можно
прийти с бедой и найти утешение.
Сокуров. Тятенька бает, что быть этому делу
в 1860 году; ему, вишь, старик какой-то сказывал, с Чердынских
пустынь ономнись
приходил.
Пришел он
в лес дремучий, темный, неисходимый, пал на землю и возрыдал многими слезами:"О прекрасная мати-пустыня! прими мя грешного, прелестью плотскою яко проказою пораженного!
Как поживешь этак
в пустыне да
приходит иное время, что месяц-другой живого лица не увидишь, так именно страсть можно к такой жизни получить.
Вдали распростёрся город, устремляя
в светлую
пустыню неба кресты церквей, чуть слышно бьют колокола, глухо ботают бондари — у них много работы:
пришла пора капусту квасить и грибы солить.
После этого вечер, видимо, начинал
приходить к концу, так что некоторые пенкосниматели уже дремали. Я, впрочем, понимал эту дремоту и даже сознавал, что, влачи я свое существование среди подобных статей, кто знает — быть может, и я давно бы заснул непробудным сном. Ни водки, ни закуски — ничего, все равно как
в пустыне. Огорчение, которое ощутил я по этому случаю, должно быть, сильно отразилось на моем лице, потому что Менандр отвел меня
в сторону и шепнул...
Маша. Все равно…
Приду вечером. Прощай, моя хорошая… (Целует Ирину.) Желаю тебе еще раз, будь здорова, будь счастлива.
В прежнее время, когда был жив отец, к нам на именины
приходило всякий раз по тридцать — сорок офицеров, было шумно, а сегодня только полтора человека и тихо, как
в пустыне… Я уйду… Сегодня я
в мерехлюндии, невесело мне, и ты не слушай меня. (Смеясь сквозь слезы.) После поговорим, а пока прощай, моя милая, пойду куда-нибудь.
— Фаллус! Фаллус! Фаллус! — кричали
в экстазе обезумевшие жрецы. — Где твой Фаллус, о светлый бог!
Приди, оплодотвори богиню. Грудь ее томится от желания! Чрево ее как
пустыня в жаркие летние месяцы!
Ему нельзя было возвращаться
в пустынь, откуда он
пришел, ибо его оттуда выгнали за собеседования, которые он задумал вести с богомольцами.
Уже давно он жил
в пустыне, и только два раза
в год могла
приходить к нему Марфа, беседовать с ним о судьбе Новагорода или о радостях и печалях ее сердца.
Я прикажу, кончая дни мои,
Отнесть свой труп
в пустыню и высокий
Курган над ним насыпать, и — любви
Символ ненарушимый — одинокий
Поставить крест: быть может издали,
Когда туман протянется
в долине,
Иль свод небес взбунтуется, к вершине
Гостеприимной нищий пешеход,
Его заметив, медленно
придет,
И, отряхнувши посох, безнадежней
Вздохнет о жизни будущей и прежней...
— Ведь если я пойду
в пустыню и крикну зверям: звери, вы слышали, во сколько оценили люди своего Иисуса, что сделают звери? Они вылезут из логовищ, они завоют от гнева, они забудут свой страх перед человеком и все
придут сюда, чтобы сожрать вас! Если я скажу морю: море, ты знаешь, во сколько люди оценили своего Иисуса? Если я скажу горам: горы, вы знаете, во сколько люди оценили Иисуса? И море и горы оставят свои места, определенные извека, и
придут сюда, и упадут на головы ваши!
Настя с Парашей, воротясь к отцу, к матери, расположились
в светлицах своих, а разукрасить их отец не поскупился. Вечерком, как они убрались,
пришел к дочерям Патап Максимыч поглядеть на их новоселье и взял рукописную тетрадку, лежавшую у Насти на столике. Тут были «Стихи об Иоасафе царевиче», «Об Алексее Божьем человеке», «Древян гроб сосновый» и рядом с этой пса́льмой «Похвала
пустыне». Она начиналась словами...
Четырнадцати лет
в пустыню пришел; неразумный еще был, голоусый, грамоте не знал…
Из
пустыни старец
В царский дом
приходит,
Он принес с собою,
Он принес с собою
Прекрасный камень,
Толь прекрасный, прелюбезный,
Предрагий.
— Что ж рассказать-то? Старость, дряхлость
пришла, стало не под силу
в пустыне жить. К нам
в обитель
пришел, пятнадцать зим у нас пребывал. На летнее время, с Пасхи до Покрова, иной год и до Казанской,
в леса удалялся, а где там подвизался, никто не ведал. Безмолвие на себя возложил,
в последние десять лет никто от него слова не слыхивал. И на правиле стоя
в молчании, когда молился, губами даже не шевелил.
И шед бегая
в пустыню,
в здешние леса за Волгу
пришел.
В конце ноября того же года, когда перед окнами моими кружились снежинки, а озеро глядело бесконечно белой
пустыней, Кузьма пожелал меня видеть: он
прислал ко мне сторожа сказать, что он «надумал». Я приказал привести его к себе.
И вдруг мне представилось: кто-то разломал клетку и выпустил на волю мудрого зверя с разбуженною, человеческою мыслью. Ливийская
пустыня — сейчас за городом. И зверь
пришел в родную
пустыню, к родным зверям, вольным детям песков. И собрались дети песков, бегающие, летающие и ползающие, и окружили мудрого зверя, с удивлением и страхом вглядываясь
в его страшные, говорящие глаза, полные темного знания.
Придя домой, я, чтобы не видеть, как ужинают, поскорее ложусь
в постель и, закрывши глаза, мечтаю о том, как хорошо было бы претерпеть мучения от какого-нибудь Ирода или Диоскора, жить
в пустыне и, подобно старцу Серафиму, кормить медведей, жить
в келии и питаться одной просфорой, раздать имущество бедным, идти
в Киев.
— Никто меня не обидел, кроме тебя, потому что я
пришел к тебе из моей
пустыни, чтобы узнать от тебя для себя полезное, а ты не хочешь сказать мне: чем ты угождаешь Богу; не скрывайся и не мучь меня: я вижу, что живешь ты
в жизни суетной, но мне о тебе явлено, что ты Богу любезен.
Часа
в четыре дня мы
пришли на назначенный разъезд. Полная
пустыня, — ни одной деревеньки вблизи, ни реки, ни деревьев; только один маленький колодезь,
в котором воды хватало на десяток лошадей, не больше. Главный врач телеграфировал Четыркину, что на разъезде нет ни дров, ни фуража, ни воды, что госпиталь функционировать здесь не может, и просил разрешения стать где-нибудь на другом месте.
Они поклонились друг другу и разошлись. Ермий
пришел в свою
пустыню и удивился, увидав
в той расщелине, где он стоял, гнездо воронов. Жители деревни говорили ему, что они отпугивали этих птиц, но они не оставляют скалы.
Пришедши из Выгорецкого скита [Выгорецкий скит, или Выговская
пустынь — известная старообрядческая община на реке Выге
в Заонежье, основанная
в 1695 г. А.
Тогда из развалин построю храм живому богу: пускай народы
придут издалече поклоняться ему
в этой огромной
пустыне!
И ходил я, ходил этот вечер с своею думою по моей пустой скучной зале и до тех пор доходился, пока вдруг мне
пришла в голову мысль: пробежать самому
пустыню.
— Нет моей красной
пустыни!.. Нет ее больше!.. — с грустью отсоветовал старец. — Сгорела моя келейка, домовинушка
в ней сгорела…
Пришел, ан только одне головешки…